Операция на Украине: Россия поставила Китай перед жутким выбором http://k-politika.ru/rossiya-postavila-kitaj-pered-zhutkim-vyborom/?utm_source=politobzor.net
«Заграница нам поможет» — в российском массовом сознании роль «волшебника в голубом вертолете» была традиционно отведена Западу.
Но после начала специальной операции на Украине 24 февраля все взоры жаждущих «подмоги» в нашей стране устремлены на Пекин. Китай — единственная страна в мире, кроме России, которую всерьез боятся в Америке. Китай — крупнейший центр силы, чье активное вмешательство в конфликт способно склонить чашу весов не в пользу западного лагеря. Но вот готова ли сама Китайская Народная Республика делать нам такой «подарок»?
Что скрывается за округлыми официальными декларациями Пекина с выражением понимания действий России и осуждения «гегемонистских наклонностей» США? Как высшие лидеры в Чжуннаньхае (пекинский эквивалент Кремля) намерены строить свой реальный политический курс по отношению к схватке Москвы и Запада? Вот что по поводу всех этих вопросов думает один из самых видных специалистов по Поднебесной в нашей стране — директор Института стран Азии и Африки МГУ, знаток китайской психологии и китайских боевых искусств Алексей Маслов.
— Алексей Александрович, у нас постоянно повторяют тезис про абсолютно равноправный характер отношений России и Китая. Но не является ли он чисто пропагандистским? Ведь асимметрия ресурсов и возможностей налицо.
— У нас действительно десятикратная асимметрия в экономическом развитии. ВВП одной только южнокитайской провинции Гуандун больше, чем у всей России. И если мы рассматриваем Россию только как экономику, то меряться с Китаем нам действительно нечем.
Но если мы рассматриваем Россию как некий политический компонент общей глобальной доктрины Пекина, то Китаю без России придется очень сложно. Китай окружен не очень дружелюбными по отношению к нему странами. Индия, с которой у Пекина масса конфликтов. Япония, которая спорит с Китаем за острова Сенкаку. Вьетнам, который воевал с Китаем в 1979 году. Наполненное конфликтами Южно-Китайское море. Россия — это страна, с которой у Китая на данный момент урегулированы все споры.
Перейду к выводам. Является ли наше партнерство равноправным? С точки зрения экономики — нет. С военной и политической точки зрения, думаю, что да. Без России многие китайские политические, военно-политические, геоэкономические планы являются в принципе нереализуемыми. Именно это дает нам надежду на то, что Китай не повернется к нам спиной и не станет к нам полубоком.
— Хорошо, опробую тогда на вас другой свой тезис. Означает ли российская спецоперация на Украине то, что, не сделав ни единого выстрела, Китай одержал огромную победу в большой геополитической игре? Ведь теперь вероятность опасного для Пекина сближения Москвы с Западом полностью ликвидирована.
— А вот в самом Китае оценивают ситуацию не столь однозначно, как вы. Китай всегда боялся: сегодня (я имею в виду, до последних событий) Россия сближается с нами, а завтра она может к нам повернуться спиной или полубоком. Китайцы многократно говорили об этом на конференциях. Они удивлялись: почему видные деятели российской элиты, которые еще недавно ратовали за сближение с Западом, вдруг заговорили про сближение с Востоком? Можно ли им верить после такого?
Сейчас ситуация вроде бы радикально изменилась. Но давайте будем честны: все эти радикальные изменения упираются в одного человека — президента России. И если что-то случится с ним и его окружением, то китайские коллеги опасаются, что чаша весов пойдет на Запад быстрее, чем она шла на Восток.
Китай — страна с хорошими аналитиками. Они анализируют российские элиты, наше общественное мнение. И они прекрасно понимают: российское общественное мнение, возможно, антиамериканское, но оно не антизападное. В этом есть определенная тонкость.
А еще китайские аналитики понимают: Россия смотрит на Китай как на партнера и союзника, но сказать, что русская душа ближе к китайской, чем к европейской, тоже нельзя. Это ставит Китай в довольно сложную ситуацию. Пока получается поэтому, что Китай выиграл некое количество времени — от 5 до 15 лет.
— Но ведь выигрыш такого количества времени — это тоже очень значительная геополитическая победа?
— И снова вы оцениваете ситуацию чересчур однозначно. Судя по всему, Китай собирался размежеваться с США, но не сейчас. Он готовился сделать подобный шаг лет через пять-восемь. Такой вывод вытекает из внимательного анализа официальных китайских планов развития, например, из плана «Сделано в Китае 2025», плана создания новой инфраструктуры и многого другого.
Китай методично шел к этому: к созданию своих технологических стандартов, своего экономического макрорегиона. Российская спецоперация, как кажется, поломала эти китайские планы. С одной стороны, Китай получил абсолютно однозначного союзника в виде России, у которой теперь действительно нет другого выхода. Но, с другой, Китаю теперь придется ускоренными темпами изменять эту свою модель размежевания.
Китай не любит неожиданностей, у него все идет по плану. Конечно, Китай умеет быстро перестраиваться. Но даже у него есть набор вариантов A,B,C,D. Однако вот именно такой вариант стремительного размежевания России с Западом, как я полагаю, не был просчитан.
Учитывая огромный объем своей торговли, Китай не готов из-за действий России открепиться от Запада. Объем ежегодной торговли КНР с ЕС — более 800 миллиардов долларов, с США — 740 миллиардов долларов, а с Россией 146 миллиардов долларов.
Кроме этого в лучшие годы — например, в 2016 и 2017 годах — Китай закачивал в США по 100-120 миллиардов долларов. Это не просто деньги, которые лежат в банках. Это деньги, вложенные в предприятия. Китай на них рассчитывал. Теперь же получается, что Китаю надо очень быстро все перестраивать.
— И есть ли признаки того, что такая перестройка уже началась?
— В Китае сейчас резко усилилась антиамериканская волна. Антиамериканская риторика стала основной.
И в публикациях в СМИ, и в постах в социальных сетях очень мало обсуждается собственно украино-российская ситуация. Вместо этого для китайского общественного мнения существуют лишь США, которые столкнули лбами Украину и Россию, сыграв на амбициях и чувствах.
Китай тут же экстраполирует это на себя. Мол, у нас тоже есть «своя Украина — остров Тайвань, вокруг которого, как представляется, разыгрывается та же самая ситуация, один к одному. За Тайванем тоже стоят американцы, которые пытаются, как марионетками, управлять всем миром. И мы же давно говорили, что надо решать вопрос фундаментально: решать вопрос с мировой финансово-банковской системой, которую контролируют США, вопрос с мировыми институтами развития, которые тоже контролируются США.
Короче, Китай сразу переключил все в режим «конструктивной обиды» — обозначив проблему, он тут же обозначил и ее решение.
— Итак, на уровне риторики тектонические сдвиги налицо. А есть ли реальные сдвиги в плане политической начинки?
— Сдвиги в риторике отражают глубокие изменения, которые начались уже давно, но сейчас резко ускорились. Антиамериканская риторика была в Китае и до этого. Но ее «масса» не была критической. Эта риторика была в виде взрывных всполохов в официальных газетах. Сейчас же практически на всех политических фронтах Китай начинает резко выступать против США.
Китай начал понимать: западные механизмы экономического блокирования — это очень страшно. Еще в 2014 году после Крыма мы говорили китайским коллегам на многих конференциях: «Все, что сейчас делается в отношении России, будет делаться и в отношении Китая. Но Россия меньше интегрирована в мировую экономику, чем Китай. Поэтому для вас все будет значительно сложнее».
Китайцы на это отвечали: «Не посмеют. США от нас слишком зависят». Но после того, как Трамп начал — пусть неудачно — пытаться переместить американские предприятия из Китая обратно в США, многие американские фирмы стали рассматривать страны типа Аргентины или Бразилии как альтернативу Китаю. И Китай понял: не все так просто.
В Пекине сейчас всерьез задумались: если против нас будут применены такие же санкции, которые сейчас введены в отношении России, то что нам делать?
Китай настолько завязан на экспортно-импортные операции, России это даже не снилось. В Китае почти 40% ВВП формируется от экспортно-импортных операций. Причем эти операции гораздо более разнообразны, чем у нас. У нас это в основном нефть и газ, а у КНР — весь спектр товаров. И теперь китайцы говорят: нам надо как можно быстрее открепляться от этой системы, от которой мы так зависим.
Еще один важный момент. В рамках своей главной международной инициативы «Пояс и путь» КНР, по неофициальным оценкам, закачала как минимум 300 миллиардов долларов в государства в Европе, Азии и Африке. Однако оказалось, что многие страны рады китайским инвестициям, но не рады китайскому присутствию. На конференциях многие китайские участники говорят, что это повторение негативного опыта СССР, когда Советский Союз думал, что его любят за идею, а его «любили» за деньги.
Целый ряд стран, которые получили от Китая много денег — например, государства Северной Европы, Балтии, Чехия, Польша, Румыния — вдруг взяли и стали резкими критиками Китая, продолжая при этом получать от Пекина крупные инвестиции. Китаю это не нравится. Он привык жить в условиях комфортного и приятного к себе отношения.
Последние 40 лет Китаем все восхищались. И вдруг Китай понял, что его не очень любят — причем не только в Европе. Например, Австралия, некогда крупнейший поставщик угля в Китай, стала для Пекина уж совсем откровенным врагом. С Южной Кореей серьезные трения. Психологически все это очень болезненно.
— И что Пекин в этой связи намерен предпринять?
— Китай осознал, что надо формировать свой собственный макроэкономический регион из стран, которые ему симпатизируют и/или разделяют его модель развития.
Что я имею в виду под термином «свой собственный макроэкономический регион»? Не просто площадку для инвестиций, а площадку для обустраивания единого механизма регулирования финансов, бизнеса, прямых платежей. Россия психологически для Китая включена в эту площадку. Китай нужен России — он крупнейший покупатель наших товаров. Но Китай без России тоже себя чувствует некомфортно.
Кто реально является союзником Китая? Из крупных стран их очень мало. Поэтому Китай на Россию смотрит как на страну, на которую всегда можно опереться и сказать: смотрите, это крупная — как минимум, в военном плане — держава нас поддерживает!
— А не собирается ли Китай в связи с нашими действиями тоже ускориться и раз и навсегда решить проблему Тайваня ?
— Я думаю, что у них была такая идея — сделать это в прошлом месяце. Но в конечном итоге они от этой идеи отказались. Почему?
Атаковать Тайвань технически можно. Но это очень укрепленный остров и потери будут колоссальными. Еще за Тайванем очевидным образом стоят США: у США есть «Закон об отношениях с Тайванем» от 1979 года.
Кроме того, как только Китай сделает первый выстрел, он полностью изменит свою концепцию. Из экономической державы он превратится в державу военную.
Полагаю, что Китай, как всегда, хочет, чтобы плод сам упал ему в руки. Сейчас Китаю крайне выгодна нынешняя ситуация в Европе. Весь негатив направлен на Россию. И на этом Пекин может очень хорошо сыграть и улучшить свой имидж: предложить гуманитарную помощь после окончания боевых действий. Атака на Тайвань этот имидж скорее ухудшила бы.
Что может изменить такой подход? Как ни странно, внутреннее давление в обществе. Многие китайцы говорят: как Россия решает все с Украиной, нам надо так же решать все с Тайванем. Хотя, подчеркну, природа тайваньского и украинского вопроса абсолютно разная. Образ России и образ Путина сейчас в Китае напоминает образы былинных героев Китайцы сами хотели бы вести себя столь же жестко. Для китайцев манера поведения Путина — пример правильного ответа на действия Запада.
— Образ образом, но давайте поговорим о чем-то более осязаемом. В какой мере потенциальное наращивание экономического сотрудничества с Китаем способно перебить негативный эффект от прекращения такого сотрудничества с Западом?
— Если мы говорим о краткосрочной перспективе, то нам вообще не надо строить иллюзий по поводу больших инвестиций из Китая в Россию.
Китай — страна прагматичная. Ему будет важен устойчивый рубль — не важно, на каком именно уровне. Китай не может дарить деньги. Он должен получать обратный позитивный эффект.
Пока мы сами не наладим новую схему работы российской экономики, Китай вряд ли в нее будет вкладывать. Китай вкладывается либо в устойчивые, либо в очень дешевые рынки. Крупных инвестиций в ближайшее время кроме тех, которые уже шли, не будет.
Дальше Китай будет вкладываться только в отрасли с гарантированной ликвидностью: в нефть, в газ, в переработку, в транспорт, возможно, в угольные шахты. Китай до сих пор больше чем на 60% работает на черном угле, а австралийский уголь не поступает.
Вкладываться в строительство заводов и создание промышленности — это не задача Китая. В других странах Китай вкладывается в железные дороги и туризм. Но окупаемость таких проектов в России сейчас будет невысока. Будет ли Китай поставлять товары из разряда тех, которые перестали приходить к нам с Запада? Частично да. Но надо понимать, что многие китайские товары — текстиль, IT- технологии — законтрактованы на год или два вперед. Моментально перестроить фабрики и заводы невозможно. Поток увеличится, но не радикально. Краткосрочная перспектива — перспектива переговоров, а не получения товаров.
— С краткосрочной перспективой все понятно. А есть ли аналогичная ясность по поводу стратегических перспектив экономического сотрудничества Москвы и Пекина?